|
2009-02-12 10:22:13
 Нынешняя стагнация строительства, вызванная финансовым кризисом, последовала через десять лет после обвала 1998 года и наверняка станет рубежом в русской архитектуре
Это обстоятельство предоставляет прекрасную возможность попытаться составить список зданий и сооружений, определивших, архитектурный облик Москвы последнего десятилетия, в хронологическом порядке.
В 1998 году (если быть точным, в середине ноября предыдущего года) открылся ТЦ «Охотный ряд». Первый грандиозный проект, поддержанный московским правительством, где обозначились темы, впоследствии ставшие ведущими для московских строек: масштабность, страсть к подземельям, подражание историческим стилям и торговля.
В течение последовавших десяти лет мы только и слышали что об освоении подземного пространства, попытки изобразить «старину» стали манией, мегаломания — нормой, а посещение торгового центра превратилось в основной вид досуга.
В 2001 году была введена в строй первая очередь комплекса «Алые паруса», сделавшего жилье для верхушки среднего класса массовым. Этот комплекс можно считать первой ласточкой «инвестиционного жилья». Рост цен на недвижимость стал разгоняться. Архитектурные качества строения окончательно пали перед магией квадратных метров.
В том же году Александр Бродский триумфально возвращается на родину, построив свой первый самостоятельный проект — ресторан «95 градусов» на берегу Клязьминского водохранилища. В русскую архитектуру возвращается поэзия. Ресторан становится одним из четырех зданий, представляющих Россию в неподъемном каталоге «1000 современных зданий» английского издательства Phaidon.
Через год в Москве открывается ТЦ «Атриум» на бывшей площади Курского вокзала — первая ласточка борьбы с городскими площадями. Вслед за ним появится ТЦ «Европейский», приступят к работам перед Павелецким вокзалом и на Белорусской. Узловые пустоты города, встречающие приезжающих, становятся бельмом на глазу, нарушениями в плотности застройки, которые следует заполнить. А гости столицы упираются в брандмауэр.
В том же 2002 году заканчивается строительство эпохального дома «Патриарх» архитектора С. Ткаченко на Патриарших прудах: окаменевшая песнь о шальных деньгах и безвкусице, увенчанная неуместным клоном памятника мировой революции. Ходят слухи, что в лучшую квартиру поселят Путина. К счастью, новый президент продолжает жить в Подмосковье.
В 2003-м замыкается Третье транспортное кольцо. Обещанного облегчения транспортных проблем города, однако, не происходит — развязки блокируют подъездные пути, кольцо начинает пробуксовывать так же, как и МКАД. Попытка разрешить проблемы радиально-кольцевой системы внутри ее парадигмы не приносит успеха. Одновременно продолжается сокращение маршрутов наземного общественного транспорта, что еще сильнее подстегивает рост автомобильного парка. Московские пробки становятся нормой.
В Бутово открывается первая очередь легкого метро, окончательно присоединяющая район к Москве. За депрессивным юго-востоком столицы возникает анклав для среднего класса. Длительность поездки до центра города — полтора часа. Новое массовое жилье для «благополучных» за МКАД становится трендом.
Застройка «Золотой мили» вокруг Остоженки обретает свой символ — образцовый модернистский дом Copper house бюро «Сергей Скуратов Architects», отделанный патинированной медью, получает призы и создает ощущение Европы для обитателей самого дорогого квартала Москвы.
В 2004 бюро «Архитекторы Асс» строит маленькое офисное здание в деревне Челобитьево, которое демонстрирует, что в русской архитектуре все еще есть, кому заниматься метафизическими вопросами взаимоотношений пустот и тела, стен и кровли, цельности и раздробленности.
К тем же проблемам, но в другом плане обращается Александр Бродский в своем «Павильоне для водочных церемоний», собранном из старых окон снесенной фабрики в Бутиковском переулке. Скромный павильон моментально становится иконическим образом.
Годом позже, в 2005-м, окончен «Римский дом» Михаила Филиппова — первая большая вещь признанного русского классициста, в прошлом яркого представителя «бумажной архитектуры». Дом со спорным декором и планировкой, но превозносится как окончательная победа над иронией постмодернизма. Сумрачная серьезность не спасает здание от потери связи с классическим наследием.
В 2006 году бюро «Меганом» возводит Luxury Village на Рублево-Успенском шоссе — попытка ознакомления обитателей разномастных особняков с качественной современной архитектурой. Благородство концепции, пропорций и пространств, к сожалению, не искупает асоциальности супермаркета для богатых, противоречащей идеологии модернизма.
В 2007 году торжественно открывается «восстановленный» Большой дворец Царицына, завершая безнадежную борьбу реставраторов и искусствоведов за сохранение этого памятника в неискаженном виде. Этот роскошный проект стал венцом реставрационных стратегий московского правительства — придумывать старину заново, не считаясь с реальностью и историей.
Через год, в 2008 году, заканчивается жизненный цикл центра дизайна ArtPlay на улице Тимура Фрунзе. Конгломерат архитектурных бюро, дизайнерских студий, магазинов и галерей, устроившийся в старых цехах фабрики «Красная Роза» в 2005-м, поднял престиж места, после чего был переселен на Яузу. Один из первых осознанных проектов по включению опустевших промзон в культурный оборот теперь станет очередным офисным центром. Последуют ли его примеру другие культурные проекты на промышленных территориях, пока неясно.
2008 год ознаменовался еще и завершением фасадов вновь построенной гостиницы «Москва». Этот объект, не вписывающийся ни в какую понятийную канву, являет собою чистое бытование — не связанное ни с историей, ни с архитектурой, ни с реставрацией; он не принадлежит ни к какому контексту и в то же время претендует на принадлежность ко всем. Вершина «московского стиля», замыкающая это многостороннее десятилетие.
Подведем итоги: на приведенных примерах можно проследить несколько важных тенденций в архитектурной мысли и в архитектурном подсознании Москвы последних десяти лет.
Мы наблюдаем развивающийся коллапс градостроительного и транспортного планирования, выражающийся и в постоянных заторах, и в продолжающейся централизации, и в отказе от попыток выйти из радиально-кольцевой парадигмы. Программы по снижению транспортной нагрузки так и не осуществлены.
Одновременно с этим в городе утрачено представление о ценности пустых пространств, собственно и делающих город городом. Поскольку градостроительными разработками занимаются организации, структурно включенные в городское правительство, прогресса в этой области пока ждать не приходится.
За прошедшие десять лет сложилась практика городского имперского заказа: грандиозные проекты «улучшения» значимых памятников архитектуры стали нормой, а формальные и декоративные особенности этих проектов оказывают сильное влияние на новое строительство. Параллельно постмодернистский архитектурный стиль продолжал порождать все новые и новые строения, с разной степенью убедительности претендующие на связь с классической традицией, однако никогда не достигающие уровня, который заслуживал бы обсуждения в рамках этой традиции. Несмотря на доминирование вкуса согласующих инстанций, в городе все же строились и модернистские здания в западном духе. К сожалению, они пока не достигают уровня лучших образцов этого направления. В то же время в небольших, в основном подмосковных проектах продолжала развиваться и даже иногда прорываться в город архитектурная мысль, которой не хватает только обсуждения внутри профессии.
Все эти проекты, такие непохожие по масштабу, качеству, значению и кругу затронутых проблем, объединяет одно обстоятельство: они оказали, по моему мнению, значительное влияние на огромный массив новых зданий, которые были построены за последнее десятилетие; тех зданий, которые будут представлять собой «рядовую застройку начала XXI века». Потому что значение здания заключается не столько в его собственном существовании, сколько в том, как оно отзывается в практике других архитекторов и в жизни горожан.
Кирилл Асс |
