Непрерывный авангард

Современные Роутеры 5G по сравнению в вай-фай дают очень высокую скорость, позволяющая смотреть видео в сверхвысоком качестве.

Мировая экономика переживает не лучшие времена. Экономика нашей страны переживает не лучшие времена. Всему виной известное слово на букву «к», которое мы, подражая осенним выпускам телепередач на госканалах, не будем лишний раз произносить вслух. За последние месяцы чиновные реаниматологи сделали немало долларовых инъекций в народное хозяйство. Строительная отрасль не представляет собой исключения. Действия штатных фельдшеров из Белого дома позволили сохранить темпы ввода жилья в федеральном масштабе. Но речь все же идет главным образом о типовых проектах. Благодаря «к» мы неожиданно получили шанс наблюдать любопытный феномен остановки профессиональной архитектуры в России. Это дает возможность оглядеться по сторонам и поставить вопрос о том, что ждет архитектуру в недалеком будущем.

Функциональный метод и эстетика постмодерна

Для того, чтобы поставить вопрос о будущем, нужно ясно определить те точки, от которых отталкивается в своем развитии современная архитектура. Многие из проблем, вставших перед архитекторами в последнее столетие, не потеряли своей актуальности.

Концептуальное поле мирового искусства ХХ века не было исчерпано реализованными объектами. Проще говоря, искусство поставило к настоящему времени немало вопросов, на которые в условиях современного общества не дано пока адекватных ответов. Для того, чтобы их получить, нужна новая оптика, новая система координат, сомасштабная тем запросам, которые уже накопились к искусству. Ее появление – дело (недалекого) будущего. Наша задача – выяснить, мимо каких проблем архитектура ближайших десятилетий не сможет пройти мимо.

Обратимся к истории. Для зодчества ХХ век стал веком функционализма. Хронологически можно говорить о позднем модерне, собственно функционализме (и его географических разновидностях – конструктивизме, баухаузе) и о его последствиях – интернациональном стиле и (в некоторой степени) метаболизме и хай-теке. На западе все эти течения в архитектурной мысли принято называть модернистской архитектурой.

Не вдаваясь в подробности, отметим, что принципиальная позиция создателей функционального метода в архитектуре состояла в отказе от эстетических концепций прошлого, стремлении к созданию мощной этической доминанты в искусстве. Следствием этой позиции стала не только нарочитая утилитарность зодчества, но и мощнейшая по силе воздействия новая пластичность памятников авангарда.

Новый перелом произошел в шестидесятые. О завершении эпохи пламенных мечтателей и архитектурных революционеров возвестил постмодернизм. К тому времени перед архитектурой стоял ряд важных проблем, решить которые исходя из доктринальных предпосылок модернизма не представлялось возможным. В первую очередь речь шла о проблемах эстетического характера. Необходимо было разобраться в наследии функционализма.

Эстетика постмодерна была определена тремя принципами, предложенными Робертом Стерном: контекстуальность, орнаментальность, иллюзионизм. В архитектуру в полном смысле вернулся декор (орнаментальность), контекстуальность подразумевала встроенность здания в городской ландшафт, а иллюзионизм предполагал активную игру на исторических архитектурных ассоциациях. В книге одного из основоположников нового стиля Роберта Вентури «Сложность и противоречия в архитектуре» провозглашалось возвращение к «искусству», внимательное прочтение и активное присвоение достижений мирового искусства – вплоть до прямых цитаций.

Актуальный гротеск

Предполагалось, что новый стиль будет сродни игре в ассоциации. Постмодернистские здания своим обликом должны были вызывать в памяти разного рода архитектурные и общекультурные стереотипы. Доведенные до гротеска, эти штампы культуры (как классическая колонна, в одном из удачных постмодернистских проектов разросшаяся до размеров целого здания) как бы освобождались от интеллектуального багажа приписываемых им свойств и значений, позволяли взглянуть на себя по-новому.

Однако этическая постструктуралистская программа была выражена в постмодерне шестидесятых слишком прямолинейно. Эстетически стиль с самого начала находился в жесткой зависимости от пародируемых образцов. Именно в них постмодернисты черпали декоративные идеи своих проектов. При этом за нарядным фасадом как правило скрывались конструктивные и пространственно-объемные решения, выработанные функционалистами.

В лучшем случае, как это было в шестидесятые и семидесятые годы, у постфункционалистских мастеров получались остроумные гротесковые пародии или (у наиболее талантливых архитекторов) медитативные комментарии к пластическим и композиционным решениям зодчих прошлого.

Отсутствие собственных оригинальных конструктивных наработок и эстетическая вторичность лучших из образцов архитектурной сатиры, в которую стремительно превращался многообещающий стиль, сделали первую редакцию постмодернизма явлением с точки зрения искусства нешироким. На смену постструктуралистским императивам все чаще приходили компиляционные и подражательные решения.

К восьмидесятым годам стиль окончательно превратился в масскультурную эклектику. Гораздо более оригинальными плодами архитектурного мышления семидесятых сейчас представляются работы отцов-основателей хай-тека (тройка Роджерс-Пьяно-Фостер) и эксперименты японских архитекторов. Все они так или иначе наследовали идеям функционалистов и развивали модернистские архитектурные концепции.

Архитектура как она есть

Так в чем же значение постмодернизма шестидесятых-семидесятых для истории архитектуры?

Реакционный (по отношению к функционализму) постмодерн решал важную задачу. Тогда утверждение нового стиля и отмена обязательных функционалистских правил способствовали освобождению архитектуры. Постепенно становилось все более очевидным, что любая детерминированность искусства условна.

Внезапно выяснилось, что архитектура никому ничего не должна. Декор, функциональность, верность контексту и городской среде могут присутствовать только как сознательный выбор художника – автора проекта. Собственно, это напрямую вытекало из всей совокупности авангардистских представлений об искусстве. Работы постмодернистов делали этот тезис очевидным.

Архитектура как вид искусства может быть ограничена только «рамками жанра». Это, по определению, то, что построено. В широком смысле – всякая форма организации пространства.

Второй редакцией постструктуралистской концепции архитектуры стал деконструктивизм, к настоящему моменту также утрачивающий позиции на передовом фронте искусства. Об этом homeweek.ru рассказывал в статье «Аттракцион невиданной деструкции».

Открой и посмотри: функционализм внутри!

Что ждет архитектуру в будущем? Давать такие прогнозы нелегко. В первую очередь нужно понять, какие существуют запросы к архитектуре.

Один из них – контекстуальность. Авангардное искусство (кстати, как и классицизм) было принципиально аконтекстуально. Оно было целиком устремлено к созданию новых системных связей, нового контекста и не вступало в лишние разговоры с окружающим его культурным пространством. Зрелые модернисты считали достойным собеседником разве что природу.

Именно пристальное внимание к существующему архитектурному и географическому ландшафту объединяет многие современные течения, от биотека до деконструктивизма. С другой стороны существует явный и предельно четко сформулированный запрос на системность. Его олицетворяют архитекторы-неоклассики, которые, как в библиотеке, ищут в классических архитектурных решениях ответы на вызовы современности.

И то и другое, контекстуальность и системность пространственного мышления, – не новость в архитектурной повестке дня. Но существует и еще одно важное требование к современным зданиям. Это требование функциональности.

Речь идет не просто об удобных для жилья или работы домах. Современной архитектуре, когда она хочет быть, если можно так выразиться, удобной в эксплуатации, не хватает лаконизма и классической (или, если угодно, авангардной) сдержанности и простоты. Адекватности запросам современного мировосприятия.

Один из примеров таких запросов – недавно открывшийся отель CitizenM в Амстердаме. Изящное здание гостиницы было собрано из панельных кубиков, так как основной целью авторов проекта был экономичный и демократичный лаконизм.

В самых новых проектах оказываются востребованными принципы функционалистского мышления, – в результате модный заграничный отель ничем принципиально не отличается от пятиэтажки.

Наследие модернистов активно осмысляется и в нашей стране. Примером тут служит все творчество московского архитектора Андрея Бокова. Одна из последних работ Сергея Скуратова, офисный центр на Новоданиловской набережной, также отталкивается от наследия эпохи конструктивизма. Констатируем: функционалистские принципы остаются актуальными. Потенциал всего комплекса идей, высказанных в героическую эпоху авангарда, в полной мере так и не был реализован.

Все сказанное не означает, конечно, возможности для возврата к функционализму. Однако приходится признать, выход из тупика современной архитектуры лежит там же, где и раньше. Нехватку системности, чуткости к контексту и функциональным основаниям зодчества может в полной мере компенсировать только новая, романтическая и революционная, классическая архитектура. Новое масштабное эстетическое мышление. Искусство, которое не стесняется ставить перед собой этические задачи. Новая классика. Новый авангард.